Анастасия Майорова

31-mar-08

Стихи

Стихи из книги "Дыхание"

* * *
В стране, исполненной чудес и приведений,
Разочарованная девушка живёт.
Она не видит ночью сновидений
И громких песен в ванной не поёт.
От не избытка чувств и не страданий,
И от пустых листочков на столе,
Несостоявшихся обыденных свиданий,
Что иногда бывают на земле.
И пустота в глазах её знакомых,
И голова болит от их затей.
От фраз людских – пустых и невесомых –
И от обилья воин и смертей.
В стране исполненной чудес и приведений,
Разочарованная девушка жила…
2000

* * *
Расступись! На коленях стоящую
Вы растопчите душу мою!
Что мне взгляды чужие скорбящие?
Я отраву из рук ваших пью!

Это просто слепое везение,
Клевещу на судьбу и боюсь.
Я не смерти боюсь, - воскрешения,
То, за что в одиночестве бьюсь.

На коленях – надломленной веткою.
Сколько может охватывать взгляд
Только пустошь. Не стать уже беглою,
Не вернуться однажды назад.

Ты погладишь – дитя неразумное
Вдруг проснётся во мне – сразу в плач.
Эта ночь оказалась безлунною.
Где дорога вперёд? Обозначь!

Или так, на коленях, без почестей,
Без оглядки, без карты, без сил?..
Я не помню, чтоб кто-то у совести
За бездушье прощенья просил.
2000

Тополя
Как по мокрому
Белой проседью
Разметался пух
Тополей седых,
Плечам холодно
Словно осенью,
Будто зябкий лёд
В лужах голубых.

Тополя, вокруг
Вы бросайте снег
И замкните круг,
Что не замкнут век.
Снег нечаянный,
Но отчаянный,
Тёплым ветерком
Привечаемый.

Письма летние
Тополиные,
Носит в воздухе
Ветер ласковый,
Хлопья лёгкие
Неповинные,
Не былиною,
Верно – сказкою.

Полонез
Играет кто-то тихий полонез
На чуть расстроенной гитаре.
Твой образ в темноте исчез,
Когда мы танцевали в паре.
Ты говорил, что любишь, я молчала,
Ты говорит, что веришь, а в ответ
Тебе лишь только музыка звучала
И звёзды посылали свет.
Ах, как кружилась голова
Под переливы, звуков нежность,
И твои тихие слова
И света лунного небрежность,
Что в медных струнах отражался,
Мелодией слетая с них.
И в памяти на век остался,
Как только звук гитары стих…
1998

* * *
Тает лёд в бокале с амаретто,
Тонкий звон в ушах от тишины.
Уж на всё получены ответы,
И проблемы все разрешены.
Песни дня давно уже допеты,
И закрыты двери на засов.
Бьют куранты – вечные куплеты -
В тишине одиннадцать часов.
За окном задумчивые дали,
Старый город жалок и смешон,
Уж глаза прикрытые устали,
И бокал тобой опустошён.
1998

КОРОТКО
Как же объяснить тебе, не знаю…
Что жестоким будет мой ответ.
И тебе несмело отвечаю
Лишь одно, простое слово: нет.
Может кто-то робко промолчит,
Этот слог совсем не вспоминая.
Как же коротко оно порой звучит
И как много часто означает.
1997

* * *
Я твоё имя повторяю как молитву,
Как талисман оно звучит в словах моих.
Жестокую я выиграю битву,
Сражение за нас с тобой двоих.
Но ты борьбы моей не замечаешь.
Зачем тогда, зачем, не понимаю?…
Я про любовь свою твержу, не знаешь?
И твоё имя часто повторяю?
Мне тяжело одною биться и сражаться,
Одной нести наш крест мне тяжело.
И нужно с именем твоим теперь расстаться,
Оно давно свой век уж отжило.
Я твоё имя повторяла как молитву…
1997

В НОЯБРЕ
Теперь земля окутана снегами
Полгорода простуженных слегло,
И тонкий лёд хрустит под каблуками,
Как битое кристаллами стекло.
Не видно белой правды за карнизом,
Не видно вьюги, странников, следов.
Пускай метель ноябрьским капризом,
На грудь склоняет тысячи голов.
И к дому ты шаги свои торопишь,
Где клеткой стала комната впотьмах,
Растерянная, с улицы приносишь
Осколки снега в тонких каблуках.
2000

* * *
Огонь исчез, но боль осталась,
Мне сердце правду говорило,
Как я жестоко ошибалась,
Решив, что я тебя забыла.
И руки боли не прикроют –
Так нам назначила природа,
Что раны старые все ноют,
Когда меняется погода…
1997

Монолог
Алло? Алло! Ну говорите!
Ну что же вы застенчиво молчите?
Вы помните, и раньше так бывало,
Я вас почти по голосу узнала –
Не обессудьте, это ваш удел.
Я знаю, золотое чтут молчанье.
Лишь тем, кто быть неузнанным хотел
Дают, порой, пустые обещанья.
Ну что ты? Видно хмуришь бровь?
Я с вами вдруг на «ты» заговорила…
Простите, это всё любовь.
Она уже почти что расцепила
Молчания тупые коготки…
Ну что же вы? Ну где же вы?
Г у д к и…
1999

Очень жаль
Очень жаль… Очень жаль, что так вышло.
Знаешь, я ведь не прочь всё вернуть.
Наши годы промчались неслышно,
Только время нельзя обмануть.
Расстоянье скрадётся желаньем
Вновь увидеть тебя, ощутить.
Но какое оно, расстоянье?
Где бы точный ответ раздобыть?
Мимо ходит толпа без участья,
Я одна среди тысячи лиц.
Жаль никто не придумал для счастья
Вычислительных мер и таблиц.
На молчание я не обижусь
Пусть уходят послания в даль…
Я тебя никогда не увижу -
Очень жаль мне, поверь, очень жаль.
2002

* * *
Я стояла, прижавшись к двери,
Только мысленно тихо просила:
«Не молчи, я прошу, говори,
В твоём голосе вся моя сила.
Мне чудовищно трудно играть
Эту роль на несчастной улыбке.
Внешне плакать, а глубже рыдать,
Когда счастье так скользко и зыбко.
Не целуй эти слёзы мои,
Что по пудре стекают так скупо.
Не молчи, я прошу, говори,
Пусть звучит это странно и глупо.»

И.Н.
Только две строчки и те не у дел,
Как на плоту через мель переправа.
Копия душ, гармония тел…
Всё рассказать не имею я права.
Я б написала в реальных тонах
Жизни правдивую, горькую повесть.
Только боюсь я быть резкой в словах,
Что о тебе… замолчи же ты, совесть!
1998

* * *
Что смеёшься? Просто я устала.
Прилегла. Не хочется вставать.
Я взяла от жизни очень мало,
Но теперь не время выбирать.
И судиться с совестью не стану.
Оглянуться. Сколько же потерь?
Только жаль, что больше я не встану,
Хочешь - смейся, хочешь – мне не верь.
Музыка печальная играла,
Прилегла и не могу я встать.
Что смеёшься? Просто я устала.
Думаешь, легко так умирать?
1998

М.***
Прячется луна, заспались люди.
Гордости узлы руби наотмашь!
Ждали мы роман – его не будет.
Это для любви пустая роскошь.
Я к тебе иду. Шаги услышишь.
Полночи удар. Уснули птицы.
Тише, не буди! Ты громко дышишь!
Ласковый апрель сомкнул ресницы.
Я к тебе иду, и ветки вербы
Гладят по щекам весной душистой.
В лёгкое, как им, рядиться мне бы.
Жгучею росой, травою мшистой,
Ног босых растрачивая меты,
Бегать до тебя, в твои объятья,
Через златотканые рассветы,
Не снимая вымокшего платья.
2000

* * *
Не жди меня, я больше не вернусь,
Ни в сентябре, ни в мае, ни в апреле.
Сегодня я неистово напьюсь,
Что никогда не делала доселе.
Я не смогу вернуться в этот бред.
Сегодня я свободна! Я – чужая!..
Уйду и не оставлю даже след.
Я предана тобой, но я живая!
Я здесь сижу, молчу и только пью,
И как не кукла вроде, даже плачу.
Я нынче не любима, но люблю.
Я нынче не могу никак иначе.
Не жди меня. Я больше не вернусь.
Не ждал?… забылась в одночасье?
Там где не надо, там я остаюсь,
И верю я всегда в чужое счастье.
Я никогда обратно не вернусь.
1998

* * *
Не слышу угрызений совести –
Бог мне судья.
Сегодня срам, а завтра почести.
Судьбы ладья,
Меж горных рек, кипучих, пенистых
Плыви, не трусь!
Везде ищу тебя, отечество,
Святая Русь.
Не часты встречи настоящие
Всё маскарад.
Верхушки елей говорящие
С тоской глядят,
Потоком ветер разливается
Среди полей,
И свежесть ливнями срывается
С густых ветвей.
Везде ищу – в горах, в лесном пруду,
Да в деревцах.
Тебя никак я не найду
В людских сердцах.
2000

* * *
Мне падающих звёзд не видеть никогда,
Мне в полной темноте дороги не найти.
А, может, я и есть упавшая звезда?
Сгоревшая лежу я на твоём пути.
Смотри не оступись как будешь проходить
Там, где растёт трава, по берегу реки.
Я не смогу тебя до дома проводить,
Но буду ждать твоей протянутой руки.
Мне путеводной стать увы, не довелось.
Растрачена любовь и тихо меркнет свет.
Огонь прожёг до дыр, где сердце на износ
Стучалось в дом к тебе, тебя в котором нет…
2002

Эти и другие стихи в сборнике "Дыхание" 2007 г.

Книгу можно приобрести: г. Екатеринбург, ул. Ленина, 49, магазин "100000 книг"; Пролетарская, 6, дом-музей Решетникова.

11-я заповедь

Вот он – храм. Твой храм. Что привело тебя сюда? Зачем ты здесь? Ты прячешься от хаоса этой жизни, от злых языков и от жестокости людей, горечь которой ты изведала сполна. Ты пришла в этот храм, ты облачилась в тёмные одежды и преклонила колено перед Богом, словно всю жизнь стремилась сюда, наперекор всем мыслям и предрассудкам. Храм святой Марии стал твоим домом, твоей обителью и крепостью, которая укрыла твою красоту от глаз посторонних. Ты всю жизнь верила в добро, тепло и чужую отзывчивость, но души людей стали темны и жестоки. Ты одинока в этом безжалостном мире и нет у тебя никого, кто смог бы понять… Ты искала покой и утешение, и лишь здесь ты обрела долгожданную гармонию, спрятавшись от внешнего мира и посвящая свою жизнь Свету Неземному. Но что случилось с тобой? Где лёгкий румянец твой и кроткая улыбка, которые так согревали окружавших тебя людей? Рядом с покоем твоей души поселилась и бледность на щеках твоих, взгляд потух и руки холодны. Лишь только сердце ещё тлеет маленьким угольком и мягкий, розовый свет отражается в твоей душе, разгоняя сумрак и тяжесть твоего одиночества.
Она смотрела на спокойное пламя свечи. Чарующие звуки церковного хора раздавались на клиросе и звонкими переливами эха отдавались под золотыми сводами храма. Святые смотрели на неё, исполненные светлой, молчаливой печали. Она не молилась. В широко раскрытых глазах отражались маленькие огоньки свечи, медленно таявшей в канделябре. Она стояла окутанная полумраком, запахом ладана и своими мыслями, уносившими её далеко отсюда… Скрипнула массивная дубовая дверь, послышался тихий шорох. Она не вздрогнула, не обернулась, не почувствовала мимолётного взгляда. Она знала, что это очередной прихожанин, ищущий в стенах этих успокоения или ответа на тягостный вопрос. Абсолютно неслышно, как тень, человек прошёл вглубь церкви, зажёг свечу и, осторожно ступая по дощатому полу, прошёл к образам и остановился рядом с ней. Она взглянула на прихожанина без утайки, но мельком скользнув взглядом, и поймала себя на мысли, что этот гордый профиль и сильные плечи не сочетались с окружающей обстановкой… Свеча дрожала в его сильной руке, взгляд не отрывался от святого лика, а губы непереставая шептали, заставляя трепетать тонкое пламя свечи. Она вздохнула, поклонилась иконам в последний раз, медленно двинулась прочь, но зачем-то обернулась: сколько горькой печали было в его облике, какая боль отражалась в его глазах!.. и вдруг она с удивлением увидела слезу, скользившую по его смуглой щеке.
Не спалось. Луна заглядывала в её келью через небольшое оконце, обволакивая небогатую обстановку мягким, ровным светом. Разные мысли крутились в её голове, но каждый раз возвращались к сильному мужчине с дрожащей свечой в руке и маленькой каплей горя на щеке. Мы все, порой, плачем…
Вот уже несколько дней он приходит в церковь и ставит свечу. Его рука больше не дрожит, а губы не шепчут слова молитвы. Он молчит, и, не двигаясь, смотрит в глаза святых, словно высеченный из камня. Она всегда стоит рядом, она смотрит на него и понимает, что лишь она видела его горе. Порой, она ловит его взгляд, долгий, глубокий, словно ищущий понимания. Она всем сердцем тянется, она готова понять, но он снова уходит, не проронив ни слова.
Вскоре, она почувствовала, что для неё эти встречи стали необходимостью, словно она ощущала свою ответственность перед случайным человеком. Два силуэта ежедневно, в одно и то же время, вырисовывались в полумраке церкви у образов такие похожие и такие разные.
- Он был моим единственным другом. – Вдруг сказал он. Она вздрогнула, услышав звук его тихого голоса, подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
- Его не вернёшь. Надо жить дальше…
Он вздохнул. Его дыхание теплом отозвалось на её щеке и мелкой дрожью прошло по телу.
- Не вернёшь, - как эхо отозвался он и вдруг печально улыбнулся ей. – Давно вы здесь? Я вижу вас каждый день.
- Да. Несколько лет. – Ей вдруг показалось, что он будет слушать и поймёт.
- Вы тоже кого-то потеряли?
- Я потеряла себя. – Она заглянула в его глаза и увидела, как сузились его чёрные зрачки. Он сочувственно коснулся её руки и промолчал, понимая.
Тепло… её руки согрелись в первый раз за последние несколько лет. «Нет! Ты не должна!» - стучит в мыслях. «Да! Да!» - кричит сердце, заглушая голос разума. Не помог обет. Не удержали черные одежды. Разгорелся огонь в сердце – уголёк нашёл то светлое и радующее, что так долго было скрыто от неё. «Ты – монашенка. Одумайся, не соверши ошибки», - строго выговаривал настоятель монастыря, но её сердце закрывалось, словно щитом, приобретённым чувством.
Осторожный стук в окно поднял её с постели. Она улыбнулась своим мыслям…
Рассвет забрезжил, освещая узкий коридор. Настоятель толкнул поддавшуюся дверь её кельи – пустая постель, чёрное платье и библия на столе, раскрытая на 10 заповедях божиих. И под десятой заповедью её дрожащей рукой было написано:

11 заповедь:
То, что даровано сердцу твоему, то, о чём оно кричит в самые тяжёлые минуты жизни твоей, не отказывайся от того чистого, светлого
имя чему любовь.

Ночные размышления о Свете

Добро и Зло, Тьма и Свет – вечные составляющие всего сущного. Мы не много говорим о Боге и ещё меньше о его «рогатом» антагонисте, но, несмотря на наше молчание, мы отмечаем Рождество, Крещение, Пасху, вовремя вспоминаем про вербное воскресение и т. д. И это верно. Так и должно быть, потому что Он – у нас в душе и о Нем не нужно слов. Он неосязаем, но ощутим по каким-то, порой, еле уловимым признакам, на уровне Чувства. У кого-то это Чувство Света, у кого-то Вера, которой не нужны доказательства, у кого-то Ощущение Добра, присутствующего в мире несмотря ни на что. Об этом говорили мне многие, так живёт большинство русских людей. И я – русский человек, однако мои отношения с Богом не поддаются описанию, но я всё же верю, что они стоят этой попытки.
Начну с того, что после крещения я потеряла 2 креста. Простая хлопковая нить на моей детской шее оставалась нетронутой, но выглядела странно, и любой, кто увидел бы её в тот момент, подумал бы, что это несколько необычное украшение даже для ребёнка. Верно. На этой нитке должен был быть крестик. Но его не было. Он пропал. «Наверное, ушко надломилось» - сказала тогда мама, - «вот крестик и слетел». Мне купили другой, но через некоторое время он исчез тем же образом – нитка на месте, креста нет. «Это нехорошо, у вас странный ребёнок». – Констатировал священник, к которому отправилась за консультацией моя мама, и строго посмотрел на неё. Можно было бы сослаться на обилие моих грехов, грязных помыслов и прочее, но какие грехи могла совершить 12-тилетняя девочка, спортсменка и даже не комсомолка? Так или иначе, третий крест я не ношу. Он лежит у меня в шкатулке отдельно от украшений и ждёт того момента, когда я достану его и надену с какой-либо определённой целью. И это «неношение» креста оправдывается моим убеждением, что крест всего лишь символ веры, а не она сама.
Всё бы ничего, но я до сих пор не нашла и, видимо, всю жизнь буду искать Бога внутри себя, пытаться почувствовать его, чтобы ощутить незыблемость моей веры. Я иду в церковь, потому что ощущаю необходимость этого, но перед образами - молчу ли я, молюсь ли я - я чувствую себя лишней. Всё вокруг тягостно безмолвствует, и лики святых смотрят сквозь меня. Выхожу из церкви, а внутри - пусто…
Глупо верить, что Свет победит Тьму. Но я верю, что они сосуществуют в противовес друг другу, поддерживая друг друга и созидая. Иначе, как говорил один известный персонаж великого писателя: «Как будет выглядеть Земля, если с неё стереть все тени?»
Глупо верить только в Бога и отрицать существование противоборствующих сил, так как на любое действие всегда найдётся противодействие. Глупо видеть только Добро, потому что оно неразрывно связано со Злом. Но при всём этом можно встать на сторону Света, Бога и Добра, потому что никто ещё не посмел лишить человека выбора. Я выбираю светлую сторону, не отрицая её теней. Может быть, мой дуализм и держит меня посередине – не допускает в тайны Света, но и не отдаёт Тьме? И, кто знает, может, Бог – это минуты радости и хорошего настроения, это солнечный день, в который ты ощущаешь себя неотъемлемой частью этого мира; может, Бог хотя бы в желании помогать другим? Я не чувствую Его внутри, но, порой, я ощущаю «нечто», что ведёт меня по жизни, направляет в нужную сторону, наказывая за ошибки и даря те самые минуты радости. И, кто знает, что же ведёт меня – шестое чувство или Чувство Бога.
А, может быть, мой Бог, Свет, Добро и Вера лежат где-нибудь в коробочке, как и мой третий по счёту крестик, и ждут своего часа?

Всё выше сказанное – личное мнение автора,
которое Вы не обязаны разделять.
2007

Посвящённым
1

После целого дня, растраченного на пустые разговоры и сделки с его величеством Случаем, я, наконец, прижала собой соскучившийся диван и прилепила на лоб совести записку: «Просьба не беспокоить». Луна подобралась к моему окну и совершенно бессовестным образом вперила в меня свой нахальный жёлтый глаз: что, мол, тоже в одиночестве? Но я-то на время, а ты навсегда. Я показала ей язык, рванула шторы и в комнате стало суеверно темно. Слишком темно. Хочется хоть немного света, хоть лучик. Свеча! Лучше нельзя и придумать! И творить сразу хочется! Не зря говорят, что ночью делаются великие дела. Уж не во сне ли? Осекусь, вспомнив Менделеева… И всё же – не плачь бумага, тебе ли жаловаться, подруга? Терпи, пока моё вдохновение в духе и мысли летят на пламя свечи, как маленькие бесята в канун рождества на грешные души.

2
О. Т.!

Собачья усталость. Как всегда полные руки – сумки с издательствами разных лет. Гранит науки. Что же он такой тяжёлый-то? Не поломать бы об него зубы. Бросишь этот «золотоносный колчедан» на диван, а тот в ответ жалобно заскрипит вместе с твоей спиной. Самочувствие как у Буратино, а рядом кипа: иностранные тысячи на перевод, русская литература 19-го века, современный русский язык, который всё равно никто не понимает… В 3 часа ночи уже хочется умереть. Но это всё пустые стоны филолога. Так было с нами, так будет с другими.
Может быть, ты сейчас смотришь в ночное небо Первоуральска и думаешь о студенчестве и о наших долгих разговорах. Слова, наполненные то смехом, то слезами всю жизнь будут частью наших душ. Ты не верь, если скажут, что после школ-институтов пути расходятся, ты не верь, если будут убеждать, что интересы меняются и часто не совпадают. Как филологи мы знаем, что в каждом правиле есть исключения, как друзья мы являемся живым подтверждением тому. «Юрские периоды» и «Ильинские эры» всегда будут понятны только нам, посвящённым в таинства душ друг друга и освещённым лунным светом множества ночей-откровений. «Не задёрнуты шторы, Не допито вино…» Насколько же мы разные и как много у нас общего в то же время! Ещё много лет мы будем спорить, сердиться, обижаться, мириться, не соглашаться, искать и не находить истину, понимая при этом, как далеко от правды утверждение, что эта самая истина рождается в споре. Если суждено будет расстаться, мы вспомним забытый всеми, и нами в том числе, старый добрый эпистолярный жанр. А пока: сколько книг не прочитано? Сколько слов не сказано? ..
Обиды. Разве в них дело? Не бывает ровных отношений, без претензий, обид и недопониманий и ты это знаешь не хуже меня. А если и бывают, то это приятельские отношения, не так ли? Дружба здесь не в счет. Ты дорога мне такая, какая есть, и если порой я жду чего-то от тебя сверх того, что ты мне можешь дать, то это только лишь потому, что я приписываю нашей дружбе невобразимую силу. Наверное, это излишне, но это так. Нам всегда нужно больше, чем мы имеем, и это общечеловеческая слабость.
Меня как всегда потянуло на философию вперемешку с психологией ?.
Порой, мы не понимаем, правильно ли поступаем и на тот ли путь свернули однажды, попав на знаменитый перекрёсток семи дорог. Много лет назад (ужас, как много, целых девять), в морозном 98-м я стояла на остановке, ковыряя каблуком свежевыпавший снег ещё не затоптанный грязными человеческими подошвами, когда ко мне подошла маленькая, худая женщина с глазами, полными надежды, светлыми и сумасшедшими. Она спросила меня, давно ли здесь проезжал автобус №3. Я попыталась объяснить, что если честно, то не уверена, есть ли в городе вообще такой маршрут, а она на меня обиделась. Ей не нужна была моя честность, ей нужен был автобус. Она была полна решимости и заявила, что 60-й, который ждала я, мне не подходит и не довезёт меня до места назначения. После я стояла на остановке минут тридцать и уже начала подумывать, может, действительно отменили мой маршрут? И женщина перестала мне казаться сумасшедшей. Да, я была бы рада усадить её в несуществующий автобус, я подала бы ей руку, уступила бы место, но что есть я в большом мире, где половина из того, во что мы верим, не существует?.. Наконец, я водрузила себя замёрзшую в салон подошедшего 60-го и, сквозь морозные стёкла увидев её глаза – синие, гордые, – поняла, что она дождётся своего автобуса рано или поздно. Вот так мы и разошлись, обе уверенные в своей правоте. «Что ж», - подумала я. - «У каждого своя правда…»
Весь день меня не покидали мысли о простых и таких понятных словах "надежда" и "ожидание". Мне хотелось поделиться необычным случаем и ещё более необычным ощущением после, но я почему-то промолчала. Что в далёком «тогда», что в ближайшем «теперь» я следую простому принципу коэльевского алхимика, и, обращая внимание на эту мелочь, ещё сильнее убеждаюсь, что мы всегда, всю жизнь, сознательно или нет, надеемся получить больше, и, порой, больше, чем заслуживаем. Помнишь, как в анекдоте: «Дайте мне таблеток от жадности… Да побольше!!!»
А сейчас, по законам жанра, мне нужно написать: " Я лёгким движением смахнула навернувшуюся слезу..." Но её нет. Только грустная улыбка воспоминаний и тайная надежда, что ты меня поймёшь.
Всё.
2007

Навсегда

Целый день наготове были слова. Но невыразимое чувство так и осталось всего лишь неозвученным фрагментом её мыслей. Глупая гордость держала железной хваткой за подол, при каждой попытке сбежать. Глупая гордость…
Она опять не сказала ему всего до конца, о том, что накопилось в её душе, до крупинки, до последнего вздоха. 55… 56… 57… секунды капают, отдаваясь равномерными толчками в полусонной, на сегодня всеми забытой душе и растворяются в вечности. А за окном чарующий снег, зашторивший окно белым тюлем, сотканным из тысячи звёзд; неспеша подступила мгла, укутывая комнату фиолетовым пледом, боясь спугнуть витавший рядом обволакивающий сон. Она закрыла глаза…
Он не видел снега. Тёмное пятно окна снаружи выдавало тяжёлый каскад опущенных портьер. Но снег шёл в его душе от несказанных ею слов. Они так мало знакомы, но таким количеством чувств промелькнуло это время – гордость, ревность, страх, усталость, нежность и… любовь. Время… оно почти физически ощутимо, оно как будто в чьём-то облике шагает рядом, и ты постоянно пытаешься быть на шаг впереди – вечная погоня за счастьем… А в окна тихонько заглядывало новое тысячелетие и, поблёскивая глазами, дышало на морозные стёкла; календарь отсчитывал дни, и они отрывались и улетали белой листвой, никогда не возвращаясь назад. Улетали навсегда, оставаясь в памяти отрывками, моментами, набросками с обнажённой натуры прошлого… Он улыбнулся своим мыслям и тихо произнёс её имя.
Вьюга что-то нашёптывала, колдуя за окном, а в душе звучал его голос… Она смахнула навязчивый сон, открыла глаза и решительно встала, раздавив босой ногой ноющую, ворочающуюся рядом гордость. Его голос звучал… она быстро оделась, вышла на улицу и, вдохнув холодный февральский воздух, захлопнула дверь перед носом догонявшей её ревности. Неверные мысли пытались вернуть назад, но она затоптала их каблуками в синий лёд…
Забытая осень плакала навзрыд белым снегом, ветер шептал молитву, ледяными пальцами перебирая позвонки, словно чётки, змейкой струилась дрожь по спине. Душа летела далеко впереди, заглядывая в окна, распахивая двери. Душа искала. А она шла туда, где окно с тяжёлыми портьерами и приглушённым светом, горящим всю ночь напролёт.
С новой силой пошёл снег, туманя звёздное небо и покрывая волосы проседью. А внутри с каждым шагом становилось всё теплее и теплее. Часы показывали вечность.
Ступеньки, распахнулась дверь и её обдало мягким, тёмно-серым взглядом его глаз, а за его спиной стояла её счастливая, запыхавшаяся душа. Море слов, клокотавшее и бесившееся, пересохло, лишилось смысла. Гордость – раздавлена, ревность – за дверью, ненужные мысли – отброшены, а она стоит пред ним настоящая, в белой спускающейся на плечи фате из снега:
- Я пришла навсегда.
2000